Доклад на конференции 2008 г. выпускницы Школы добровольцев милосердия Елены Козловой
Родился Валентин Войно-Ясенецкий 27 апреля 1877 г. в Керчи в семье провизора. В конце 80-х годов Войно-Ясенецкие переехали в Киев. Отец – Феликс Станиславович, ревностный католик. Мать, Мария Дмитриевна (в девичестве Кудрина) была православная. По законам Российской Империи дети в подобных семьях должны были воспитываться в православной вере. Он был третьим из пятерых детей.
«Религиозного воспитания я не получил, и, если можно говорить о наследственной религиозности, то, вероятно, я унаследовал её главным образом от очень благочестивого отца», — писал в мемуарах В.Ф. Войно-Ясененцкий.
Родители его вскоре переехали в Киев, где он в 1896 году одновременно окончил 2-ю Киевскую гимназию в Киевское Художественное Училище. У юноши проявилось художественное дарование, наметилось и направление, проникнутое религиозной идеей. Валентин ходил по церквам и в Киево-Печерскую Лавру, делал много зарисовок богомольцев, за которые получил премию на выставке в Училище.
О сложных раздумьях в выборе жизненного пути писал сам В-Я.: «Влечение к живописи было у меня настолько сильным, что по окончании гимназии я решил поступить в Петербургскую Академию художеств. Но во время вступительного экзамена тяжело задумался о том, правильный ли жизненный путь избираю. Недолгие колебания кончились тем, что я признал себя не вправе заниматься тем, чем мне нравиться, и обязан заняться тем, что полезно для страдающих людей. Из Академии я послал матери телеграмму о желании поступить на медицинский факультет, но все вакансии были уже заняты, и мне предложили поступить на естественный факультет с тем, чтобы позже перейти на медицинский».
В 1898 году Валентин стал студентом Киевского университета святого князя Владимира. Учился он хорошо и неожиданно для самого себя увлекся анатомией. «Моя любовь к форме, тонкое понимание ее вылилось в любовь к анатомии.… Из неудавшегося художника я стал художником в анатомии и хирургии». Оканчивая с отличием университет осенью 1903 года, он заявил о том, что хочет всю жизнь работать участковым земским врачом. «Я изучал медицину с исключительной целью: быть всю жизнь деревенским, мужицким врачом, помогать бедным людям», — писал он потом в своих мемуарах.
Грянула русско-японская война и в составе медицинского отряда Красного Креста Войно-Ясенецкий выехал 30 марта 1904 года на Дальний Восток. Отряд расположился в Чите. Главврач поручил молодому выпускнику заведовать хирургическим отделением и не ошибся: операции, проводимые В. Ф., были сложными и проходили безупречно, неудач не было. Он сразу же стал оперировать на костях, суставах и черепе. Сказывался его пристальный интерес к топографической анатомии. Здесь же, в Чите, он жениться на Анне Васильевне Ланской, дочери управляющего поместьем на Украине. Она была сестрой милосердия отряда Красного Креста.
С 1905 по 1917 гг. работал земским врачом в больницах Симбирской, Курской, Саратовской и Владимирской губернии и проходил практику в Московских клиниках. За это время он сделал множество операций на мозге, органах зрения, сердце, желудке, кишечнике, желчных путях, почках, позвоночнике, суставах и т.д. и внес много нового в технику операций. В 1908 году он приезжает в Москву и становится экстерном хирургической клиники профессора П. И. Дьяконова. Во время первой мировой войны в нем пробудилось религиозное чувство, забытое было за множеством научной работы, и он начал постоянно ходить в церковь.
В 1905 году семья переехала в небольшой уездный городок Ардатов Симбирской губернии, затем в уездный город Фатеж, но оттуда вскоре пришлось уехать. За отказ прекратить приём больных и мчаться к занемогшему исправнику, председатель управы добился увольнения независимого доктора. На протяжении всей своей жизни для него все пациенты были равны, и самое высокое положение в обществе не давало каких-либо преимуществ в лечении. Неизменно строго относился доктор лишь к воинствующим безбожникам, болезни которых он считал карой Божьей за их грехи противления.
В 1908 году Войно-Ясенецкий приезжает в Москву для работы над диссертацией. В земских больницах хирургу приходилось сталкиваться с проблемами обезболивания при операциях, и молодой врач стал искать новые пути в анестезии. В Москве он становится экстерном хирургической клиники для сбора исследовательского материала по теме «Регионарная анестезия». Вот что он пишет в письме домой: «Из Москвы не хочу уезжать, прежде чем не возьму от неё того, что нужно мне: знаний и умения научно работать. Я по обыкновению не знаю меры в работе, и уже сильно переутомился. А работа предстоит большая: для диссертации надо изучить французский язык и прочитать около 500 работ на французском и немецком языках. Кроме того, много работать придётся над докторскими экзаменами». В 1915 году в Петрограде вышла его книга «Регионарная анестезия», блестяще иллюстрированная самим автором, в которой он обобщил и результаты исследований, и свой богатейший хирургический опыт. В 1916 г. он защитил в Москве диссертацию по этой же теме, о которой его оппонент, известный хирург Мартынов сказал: «Мы привыкли к тому, что докторские диссертации обычно пишутся на заданную тему, с целью получения высших назначений по службе, и научная ценность их невелика. Но когда я читал Вашу книгу, то получил впечатление пения птицы, которая не может не петь, и высоко оценил ее».
В заботах о семье он вернулся к практической хирургии и трудился сначала в селе Романовка Саратовской губернии, а потом в Переславле-Залесском. Здесь доктор одним из первых в России делал сложнейшие операции даже на мозге и сердце. Прекрасно владея техникой глазных операций, он многим слепым возвращал зрение. Он всё чаще стал посещать местную церковь, где у него даже было своё место. Здесь же, в Переславле, Войно-Ясенецкий задумал изложить свой опыт работы в книге, которую он решил озаглавить «Очерки гнойной хирургии». Был составлен план, написано предисловие, и вдруг ему явилась «крайне странная, но и неотвязная, и неотступная мысль: когда эта книга будет написана, на ней будет стоять имя епископа».
1917 год был переломным не только для страны, но и лично для Валентина Феликсовича «Я обнаружил у жены явные признаки начинающегося туберкулёза лёгких». В марте 1917 года семья переехала в Ташкент, где В.Ф. предложили должность гл. врача городской больницы. Он целиком погрузился в работу и организовал в больнице хирургическое отделение. Недостатка в больных не было. Шла гражданская война. В больницу доставляли тяжело больных, раненых, и главврача неоднократно ночью поднимали с постели на операцию. И никогда, по свидетельствам коллег, он не возмущался, никогда не отказывал в помощи. По клеветническому Войно-Ясенецкого арестовали и только вмешательство видного партийца, позволило его освободить.
Милостью Божьей доктор избежал неминуемой смерти, но этот случай подкосил Анну Васильевну. «Она горела в лихорадке, совсем потеряла сон и очень мучилась, — пишет об этих днях В.Ф. – Последние 30 ночей я просидел у её смертного одра, а днём работал в больнице… Настала и последняя страшная ночь. Аня умерла 38 лет. Две ночи я сам читал над гробом Псалтырь, стоя у ног покойной в полном одиночестве. Часа в три второй ночи я читал 112 псалом, начало которого поётся при встрече архиерея в храме. И последние слова псалма поразили и потрясли меня, ибо я с совершенной ясностью и несомненностью воспринял их как слова Самого Бога, обращённые ко мне: «И неплодную вселяет в дом матерью радующуюся о детях». Почему-то без малейшего сомнения я принял потрясшие меня слова как указание Божие на мою операционную сестру Софию Сергеевну, о которой я знал только то, что она недавно похоронила мужа и была бездетной. Я едва дождался семи часов утра и пошёл к Софии Сергеевне, жившей в хирургическом отделении. Я постучался в дверь. Открыв, она с изумлением отступила назад.
— Простите, София Сергеевна, — сказал я ей, — я очень мало знаю вас, не знаю даже, веруете ли вы в Бога, но пришёл к вам с Божьим повелением ввести вас в свой дом «матерью, радующуюся о детях»…Она с радостью согласилась исполнить Божье повеление о ней». Так волей Божьей София Сергеевна стала матерью четверым детям В.Ф., но супругой не стала – таков был уговор. Чистоту их взаимоотношений засвидетельствовал сам правящий архиерей, лично знавший доктора.
Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий был одним из инициаторов организации Ташкентского университета и с 1920 г. избран профессором топографической анатомии и оперативной хирургии этого университета. Хирургическое искусство, а с ним и известность проф. Войно-Ясенецкого все возрастали. В разного рода сложных операциях он изыскивал и первым применял методы, получившие затем повсеместное признание. Его бывшие ученики рассказывали чудеса об его изумительной хирургической технике. На его амбулаторные приемы больные шли непрерывным потоком. Сам он все больше находил утешение в вере. Посещал местное православное религиозное общество, изучал богословие, ближе сошелся с духовенством, принимал участие в церковных делах. Как он сам рассказывал, однажды он выступил на епархиальном съезде «по одному очень важному вопросу с большой горячей речью». После съезда Ташкентский епископ Иннокентий (Пустынский) сказал ему: «Доктор, вам нужно быть священником». Войно-Ясенецкийтак вспоминает в своих мемуарах: «У меня и мысли не было о священстве, но слова Преосвященного Иннокентия я принял, как Божий призыв архиерейскими устами, и, минуты не размышляя, сказал: «Хорошо, Владыко! Буду священником, если это угодно Богу!… Уже в ближайшее воскресенье, при чтении часов, я, провожаемый двумя дьяконами, вышел в чужом подряснике к стоящему на кафедре архиерею и был посвящён им в чтеца, певца и иподьякона, а во время Литургии и в сан дьякона… Я чувствовал, что мой долг – защищать проповедью оскорбляемого Спасителя нашего и восхвалять Его безмерное милосердие к роду человеческому. Через неделю, в праздник Сретения Господня 1921 года, я был рукоположен во иерея. Преосвященный Иннокентий, редко сам проповедавший поручил мне все дело проповеди. При этом он сказал мне словами апостола Павла: «Ваше дело не крестити, а благовествовати».
Будучи священником, он оставался профессором медицины и читал лекции по топографической анатомии и оперативной хирургии в рясе и с крестом на груди. Оставаясь главным хирургом Ташкентской городской больницы, служил по воскресеньям в соборе, а после вечерни вёл долгие беседы на богословские темы.
В октябре 1922 года он активно участвует в первом научном съезде врачей Туркестана. Волна обновленчества 1923 года доходит и до Ташкента. Епископ Иннокентий (Пустынский) покинул город, не передав никому кафедру. О. Валентин вместе с настоятелем вокзальной церкви о. Михаилом Андреевым объединили всех оставшихся верными Патриарху Тихону священников и церковных старост, созвали съезд духовенства и мирян для обсуждения вопросов об упорядочении церковной жизни в епархии, оставшейся без архипастыря. Правящий епископ Иннокентий был уже арестован. На этом же съезде туркестанское духовенство, как в первые века христианства, поставил над собой архиерея. Приехавший в ссылку в Ташкент епископ Уфимский Андрей (князь Ухтомский) тайно постриг В.Ф. в монахи с именем Луки. 31 мая 1923 года о. Валентин стал архиереем. Через две недели в 11 часов вечера раздался стук в дверь. Обыск завершился арестом.
По многострадальному и скорбному пути исповедничества и мученичества уже шли многие – архиереи, священники, дьяконы и миряне… и еп. Лука был готов к нему. Но за спиной у Владыки была Богом врученная ему туркестанская паства, за которую болело сердце. Поэтому на случай внезапного ареста он подготовил «Завещание». В этом небольшом по объёму, но сильному по духу обращении архипастырь предостерегает верующих от соблазнов отступничества и расколов.
10 июня 1923 года епископ Лука был арестован как сторонник Патриарха Тихона. Ему предъявили нелепое обвинение: сношения с оренбургскими контрреволюционными казаками и связь с англичанами. В тюрьме ташкентского ГПУ Владыка Лука закончил свой, впоследствии ставший знаменитым, труд «Очерки гнойной хирургии». Пока святитель томился в застенках ГПУ, в город приехал обновленческий епископ Николай Коблов, и все церкви в городе были захвачены раскольниками. Но храмы стояли пустыми – народ помнил завещание епископа Луки. По окончании следствия владыка был направлен в Москву как политический преступник. Всю ночь перед отъездом к еп. Луке шли люди, чтобы попрощаться и получить благословение и наставление.
В Москве епископ Лука встречался со Святейшим Патриархом Тихоном и служил с ним литургию в церкви Воскресения Христова в Кадашах. Святейший еще раз подтвердил право епископа Туркестанского Луки заниматься хирургией. Вскоре Владыка был заключён в Бутырскую затем в Таганскую тюрьмы, где просидел около 2-х месяцев. Здесь появились первые признаки серьёзной сердечной болезни, которые доставляли ему страдания из-за сильных отёков ног. Ему удалось достать Евангелие на немецком языке, и можно только представить себе, какое утешение он испытывал, читая Слово Божие.
Наконец, в декабре был сформирован этап, и святитель был отправлен в ссылку в Енисейск. Сразу же после приезда в Енисейск В-Я пришёл в больницу к заведующему и представился: «Я профессор Ташкентского университета, имя моё в монашестве Лука». Профессор попросил разрешения оперировать. После первых же сложнейших и удачно проведённых операций к хирургу-епискому хлынул народ из окрестных сёл и деревень. В ответ на благодарность излеченных он говорил: «Это Бог вас исцелил моими руками. Молитесь Ему».
В начале 1924 года, по свидетельству жительницы Енисейска, Владыка Лука пересадил почки теленка умирающему мужчине, после чего больному стало легче. Все многочисленные церкви г. Енисейска, где он жил, так же, как и церкви областного города Красноярска, были захвачены обновленцами. Епископ Лука с тремя сопровождавшими его священниками совершал литургию в своей квартире, в зале, и даже рукополагал там священников. В операционной у него, как и Ташкенте, стояла икона с теплившейся перед ней лампадой. Перед операцией он всегда творил молитву, ставил на теле больного йодом крест и только, потом приступал к делу.
Через некоторое время его за неподчинение требованиям властей ссылают ещё дальше, на берег Ледовитого океана в 230 км севернее Полярного круга. Как рассказывал потом сам Владыка: « Я почти реально ощущал, что со мной – Сам Господь Иисус Христос, поддерживающий и укрепляющий меня».
Тяжелым и горьким был путь исповедничества владыки Луки. И чем больше ополчался враг рода человеческого на верного святителя, чем страшнее козни он замышлял, тем большая благодать посылалась ему в помощь. В это время Господь наградил даром прозорливости Своего угодника. Ссылка закончилась в январе 1926 года. Вернувшись в Ташкент, он увидел, что благодаря самоотверженности Софьи Сергеевны Велецкой, их названной мамы, дети в полном порядке.
В университете его, как неблагонадёжного, лишили преподавательского места. И в церковной жизни произошли неприятности, он вынужден был подать прошение об отставке, которое было подписано и с 1927 года профессор-епископ, лишённый двух кафедр – церковной и университетской, проживал в Ташкенте как частное лицо. По воскресеньям и праздникам он служил в церкви, а на дому принимал больных. Как и прежде, прием пациентов был бесплатным. Кроме того, вокруг Владыки постоянно находились молодые люди, которые помогали ему, учились у него, а тот посылал их по городу разыскивать, нет ли где бедных людей, которым нужна врачебная помощь.
По надуманному обвинению 6 мая 1930 года Владыку арестовали и заключили под стражу. Пребывание в переполненной людьми душной камере гибельно подействовало на сердце. Нарастала сердечная недостаточность. И только 15 мая 1931 года последовал приговор о высылке в Северный край, сроком на 3-и года. В архангельской ссылке Войно-Ясенецкий разработал новый метод лечения гнойных ран. Его вызывали в Ленинград, и лично Киров уговаривал его снять сан, после чего обещал тут же предоставить ему институт. Но упорный епископ не согласился даже на печатание своей книги без указания сана.
В Москву он приехал в конце ноября и сразу же явился в канцелярию Местоблюстителя Митрополита Сергия. «Его секретарь спросил меня, не хочу ли я занять одну из свободных архиерейских кафедр. Оставленный Богом и лишённый разума, я углубил свой тяжёлый грех непослушания Христову велению «Паси овцы Моя» страшным ответом «нет»…
Истосковавшемуся по настоящей работе профессору хотелось основать Институт гнойной хирургии, хотелось передать громадный врачебный опыт, накопленный годами таким тяжёлым трудом. А время идёт, здоровье слабеет, и уже пятьдесят шесть…
В министерстве здравоохранения епископу, только что вернувшемуся из ссылки, отказали. «В своих покаянных молитвах я усердно просил у Бога прощения за это двухлетнее продолжение работы по хирургии, но однажды моя молитва была остановлена голосом из неземного мира: «В этом не кайся!». И я понял, что мои «Очерки гнойной хирургии» были угодны Богу, ибо в огромной степени увеличили силу и значение моего исповедания имени Христова в разгар антирелигиозной пропаганды». Наконец,после десятилетнего ожидания вышла в свет монография «Очерки гнойной хирургии». «Пожалуй, нет другой такой книги, — писал кандидат медицинских наук В.А. Поляков, — которая была бы написана с таким литературным мастерством, с таким знанием хирургического дела, с такой любовью к страдавшему человеку».
1935 и 1936 годы были тихими и мирными. Еп. Лука обосновался в Ташкенте, где получил в распоряжение главную операционную в Институте неотложной помощи.
13 декабря 1937 года — новый арест. В тюрьме Владыку допрашивают конвейером (13 суток без сна), с требованием подписать протоколы. Следователи пристрастно вели дело, обвиняя Владыку Луку в активной контрреволюционной деятельности, в убийстве больных на операционном столе. Для человека, всю свою жизнь спасавшего людей от недугов и смерти, это было особенно оскорбительно. Протестуя против насильственного отрыва от священнослужения, хирургии, важной научной работы, против лишения семьи, свободы и чести, еп. Лука объявляет голодовку (18 суток). Карцер, побои, унижение и издевательства претерпел профессор-епископ. Но Владыка остается, твёрд на всех допросах, ни на кого не клевещет, никого не оговаривает. Особое совещание осудило епископа Луку к ссылке на 5 лет в Красноярский край. С 1937 года по 1941 Владыка жил в селе Большая Мурта в 110 км от Красноярска. Ссыльный В-Я, епископ, хирург с мировым именем, живёт и работает в районной больнице, что называется, за бельё и питание.
С первых дней Великой Отечественной войны В-Я буквально “бомбардирует” начальство всех рангов с требованием предоставить ему возможность лечить раненых. В это время в Красноярске организовывался огромный госпиталь. С фронта уже шли эшелоны с ранеными. Наконец разрешение было получено. 30 сентября 1941 года ссыльный профессор В-Я переводится в г. Красноярск для работы консультантом в многочисленных госпиталях и главным хирургом эвакогоспиталя. Самые тяжёлые операции, осложнённые обширными нагноениями, приходится делать прославленному хирургу.
В 1998 г. на здании школы №10, где помещался госпиталь, установлена мемориальная доска. В 2002 г. установлена мемориальная доска, посвящённая Святителю, а в 2005 году в школе основан музей.
Владыка Лука один из первых указывает на необходимость раннего и радикального лечения остеомиелитов, осложняющих ранения костей. “Лечение тяжелых осложнений гнойной инфекцией ран суставов является одной из важнейших задач тыловых госпиталей”, — пишет он в кратком вступлении к своей новой книге.
Приезжавший в госпиталь с инспекторской проверкой профессор Приоров отмечал, что ни в одном из госпиталей он не видел таких блестящих результатов лечения инфекционных ранений суставов. Срок ссылки закончился в середине 1942 года еп. Лука возведён в сан архиепископа и назначен на Красноярскую кафедру. Но, возглавляя Красноярскую кафедру, он, как и раньше, продолжал хирургическую работу, возвращая в строй защитников Отечества.
Состояние епархии было ужасным. Все храмы были разрушены или закрыты, и только в Новосибирске осталась незакрытой лишь кладбищенская церковь. В начале марта 1943 года после усиленных хлопот святитель добился открытия маленькой кладбищенской церкви в слободе Николаевка, предместье Красноярска.
В хирургическом госпитале в своём кабинете владыка Лука повесил икону, перед операциями всегда совершал молитву, на совещании врачей эвакогоспиталя за столом президиума находился в рясе, клобуке и с панагией. Всё это шло вразрез с официальной пропагандой.
К концу 1943 года во всей епархии работала одна крошечная церковь в Николаевке. И архиепископ Лука понимал, что если не открыть храмы в различных местах Красноярского края, то возможно полное духовное одичание народа. Таким тяжёлым было положение в Красноярской епархии, да и только ли в ней?..
Напряженная работа архиепископа Луки в красноярских госпиталях давала блестящие научные результаты. В конце 1943 года опубликовано второе издание «Очерки гнойной хирургии», переработанное и значительно дополненное, а в 1944 г. вышла книга «Поздние резекции инфицированных огнестрельных ранений суставов». Эта книга становится незаменимым пособием для хирургов страны. За эти труды ему была присуждена Сталинская премия I степени. Из 200 т.р. этой премии 130 т.р. Владыка перечислил в помощь детям, пострадавшим в войне.
Слава об архиепископе-хирурге растет, о нём уже пишут в США, спецкор ТАСС, приезжает для того, чтобы сделать фотоснимки и взять интервью.
В 1944 году, вслед за победоносным наступлением наших войск, эвакогоспитали переехали в Тамбов. Владыка Лука был назначен хирургом – консультантом. Насыщенность и обширность хирургической работы была колоссальной. Шестидесятилетний Владыка делал 4 – 5 операций ежедневно! Всё это сказывалось на, и без того подорванном в ссылках и тюрьмах, здоровье.
В том же 1944 году Владыка получил указ о назначении на Тамбовскую кафедру. По данным тамбовского облисполкома на 1 сентября 1942 года в области действующими были только церкви в Тамбове и Мичуринске. 26 февраля 1944 года в Покровской церкви в Тамбове Владыка произнес свою первую проповедь: «Пятнадцать лет были закрыты и связаны мои уста, но теперь они вновь раскрылись, чтобы благовествовать вам слова Божии. Примите мои утешения, мои бедные, голодные люди. Вы голодны отсутствием проповеди слова Божия. Храмы наши разрушены, они в пепле, угле и развалинах. Вы счастливы, что имеете хоть небольшой, но всё же храм. Он грязен, загажен, тёмен, но зато в сердцах наших горит свет Христов».
Впервые после революции тамбовский архипастырь излагал перед Синодом план возрождения духовной жизни в епархии. Получив запрет на созыв общеепархиального собрания духовенств и мирян, он обратился к верующим с призывом: «Примемся все, сильные и слабые, бедные и богатые, ученые и неученые, за великое и трудное дело восстановление Церкви Тамбовской и жизни её». И, действительно, общенародный духовный подъем привёл к тому, что к 1 января 1946 года было открыто 24 прихода. Огромное впечатление на прихожан производили проповеди святителя. Их приходили послушать и верующие, и неверующие, в том числе представители интеллигенции. Их записывали прямо в храме, а затем перепечатывали на машинке. В Тамбове он был награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Жители Тамбова с благодарностью вспоминают труды святителя-хирурга. Вторая городская больница названа его именем. При этой же больнице создан музей архиепископа Луки, и в 1994 году ему установлен памятник.
В 1945-1947 годах владыка Лука работал над богословским трактатом «Дух, душа и тело».
Указ о переводе на Крымскую кафедру святитель принял как волю Божию. Во время Великой Отечественной войны в Крыму шли особенно жестокие бои. Много работы по упорядочению епархиальных дел легло на плечи семидесятилетнего старца. Местное начальство не обрадовалось приезду прославленного архиепископа-хирурга. Он не заискивал и не гнулся перед власть имущими, архиепископ Лука назначал, увольнял, перемещал духовенство без согласования с уполномоченным. А когда тот стал оказывать давление на архиерея и препятствовать его деятельности, Владыка написал жалобу в Москву.
Святитель Божий внимательно следил за церковным благочинием: «Некоторые священники крестят подростков, юношей, девушек без всякого оглашения, при полном незнании крещаемыми даже самых элементарных начатков христианского учения. Вменяю в обязанность священникам научать желающих принять таинство крещения символу веры с объяснением его, 10 заповедям и заповедям блаженства и важнейшим молитвам. Без такого оглашения не крестить достигших сознательного возраста».
Строг был Владыка к нерадивым священнослужителям. Не раз он грозно вопрошал их: «Какой ответ дам за вас Богу?». Особенным посланием увещевал святитель священников и диаконов, чтобы не забывали об обязанности учить народ: «Великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему; я желал бы лучше сам быть отлучённым от Христа, чем видеть, как некоторые из вас отлучают от Христа, от веры в него, и любви к Нему слабых верою овец стада Христова своим корыстолюбием. Не есть ли священнослужение вообще, а в наше время в особенности, тяжёлый подвиг служения народу, изнывающему и мучающемуся от глада и жажды слышания слов Господних. Тяжкие испытания и страдания перенесла Церковь наша за время Великой Революции, и, конечно, не без вины. Давно, давно накоплялся гнев народный на священников… И с отчаянием видим мы, что многих, многих таких и революция ничему не научила. По-прежнему, и даже хуже прежнего, являют они грязное лицо наёмников – не пастырей, по-прежнему из-за них уходят люди в секты на погибель».
Сам Владыка был великим проповедником: собрано около одиннадцати томов его проповедей.После выхода в свет печально известного Постановления ЦК КПСС и выступления Хрущёва святитель Лука обратился с проповедью к растерянной и напуганной пастве. «Везде и повсюду, несмотря на успех пропаганды атеизма, сохранилось малое стадо Христово, сохраняется оно и поныне. Вы, вы, все вы, слушающие меня, — это малое стадо. И знайте, и верьте, что малое стадо Христово непобедимо, с ним ничего нельзя поделать, оно ничего не боится, потому что знает и всегда хранит великие слова Христовы: «Созижду Церковь Мою и врата адова не одолеют ей». Так что же, если даже врата адовы не одолеют Церкви Его, то чего нам смущаться, чего тревожиться, чего скорбеть!? Незачем, незачем! Малое стадо Христово, подлинное стадо Христово неуязвимо ни для какой пропаганды».
После приезда в Симферополь в 1946 году Владыка рассчитывал на то, что его опыт в хирургии будут востребованы. Однако прошло полтора месяца, прежде чем разрешение на медицинскую деятельность было получено. С 1946 года профессор Войно-Ясенецкий был консультантом госпиталя в г. Симферополе, помогал госпиталю инвалидов Великой Отечественной войны. До конца 1947 года он как хирург и профессор читал доклады, лекции врачам, оперировал больных и раненых.
Владыка аккуратно посещал собрания хирургического общества, куда приходили гражданские и военные врачи. Ему было рекомендовано читать доклады и лекции на медицинские темы не в архиерейской, а в светской одежде. Святитель Лука категорически отказался. Тогда его перестали приглашать для чтения лекций.
Святитель-хирург продолжал врачебную практику у себя дома. На двери его кабинета было вывешено объявление, которое сообщало, что хозяин этой квартиры, профессор медицины ведет бесплатный приём ежедневно, кроме праздничных и предпраздничных дней. Много больных стекалось в профессору-епископу, и никому он не отказывал в помощи. Но время неумолимо шло вперёд, здоровье стало ухудшаться и к 1956 году Владыка полностью ослеп. Архиепископ Лука входил без посторонней помощи в храм, прикладывался к иконам, читал наизусть богослужебные молитвы и Евангелие, помазывал елеем, произносил проникновенные проповеди.
Подводя итоги своего служения – медицинского и архиерейского, он писал в своих письмах: «Верно, конечно, то что вы пишите о лечении больных… (но) как ни высока моя медицинская деятельность, но архиерейская неизмеримо выше.».
Жизнь арх. Луки клонилась к закату. Последнюю свою Литургию он отслужил на Рождество, последнюю проповедь сказа на Прощёное Воскресение. Его секретарь пишет о последних днях святителя: «Не роптал, не жаловался. Распоряжений не давал. Ушел от нас утром, без четверти семь». Преставился святитель Божий 11 июня 1961 года. В этот день Церковь праздновала память Всех святых, в земле Российской просиявших. И как при жизни он всячески помогал болящим, никому не отказывая, так и после смерти всякий, кто приходил на могилу святителя и с верою и любовию просил помощи у него, получал исцеление.