Доклад Матвеева С. И. (генеральный директор Фонда христианского просвещения и милосердия имени святителя Луки Войно-Ясенецкого)
Милосердие – это сострадательное доброжелательное, заботливое, любовное отношение к другому человеку. Оно противоположно равнодушию, жестокосердию, насилию.
В греческой литературе слово είδος обозначает чувство, которое возникает при виде незаслуженных страданий. У Аристотеля это чувство, противоположное гневу. Еще в древности Эсхил говорил – надо стараться получать мирские блага, чтобы помогать друзьям в беде. В христианской вере милость является тем Божественным благом, благодатью, через которые Бог проявляет свою любовь к человеку и открывает ему путь к спасению души, наделяя его способностью следовать заповедям Бога и творить добро.
В греческом тексте Нового Завета милосердие передается главным образом особенным христианским термином агапе. Милосердная любовь приобретает особое значение, как одна из трех богословских добродетелей; в милосердии человек посвящает себя Богу, и тем самым открывается добру.
С этической точки зрения милосердие составляет долг человека: в нем человек призван осуществить нравственный идеал, на что указывает заповедь любви. Посредством милосердия человек стремится к совершенству. Поэтому христианский пост был направлен не только на получение благодати, для преодоления страстей, но и на помощь бедным из сэкономленных средств. Блажен постящийся для того, чтобы отдать пищу неимущему, говорили отцы аскеты. Стать ближним значит соединиться со Христом, ибо он отожествляет себя со всяким страдающим, отвергнутым, презираемым человеком. Чтобы обрести свободу речи, доверчивую дружбу с Богом, нет иного пути кроме сочувствия или по-гречески симпатии, способности сострадать, сочувствовать. Если человек лишен сочувствия, страдания человеческие встают между ним и Богом. Исаак Сирин писал: «Брат, я советую тебе – пусть сострадание твое, склоняет чашу весов вплоть до того, как почувствуешь в сердце твоем сострадание, который сам Бог испытывает к миру». Максим исповедник указывает в этой связи некоторые способы преодоления ненависти: «Нужно понять, что всякий отказ от прощения лишает нас Христа, необходимо запретить себе агрессивный порыв к использованию такого языка, который под предлогом объективности и ясности сводил бы на нет таинство другой личности, а если это не получается, тогда принять другого человека в свою молитву, хранить молчание, полностью отказаться от злословия».
Один пустынник говорил: «Когда даешь, давай щедро, с озаренным радостью лицом, давай более просимого, не делая различия между богатым и бедным. Не доискивайся, достоин он или нет, пусть для тебя все люди будут равны, тогда и недостойных ты можешь привлечь к добру. Невозможно бескорыстно служить ближнему, не будучи человеком молитвенным, не обладая особенностью провидеть в ближнем образ Божий».
Святой Иоанн Златоуст, особое внимание уделяющий Таинству братства, содействовал умножению числа больниц и выдвигал обширные планы социальной реорганизации общества. Нужно научиться стеснять себя из любви к другим, как призывал нас к этому Солженицын.
Н.В. Гоголь уже в школьные годы не мог пройти мимо нищего, чтобы не подать ему. Если же нечего было дать, он всегда говорил: «Извините». Однажды Гоголь даже остался в долгу у одной нищенки. На ее слова: «Подайте ради Христа» – он ответил: «Сочтите за мной». И в следующий раз, когда та обратилась к нему с той же просьбой, он подал ей вдвойне, объяснив: «Тут и долг мой».
Нам не нужно стараться выделиться среди других, разве только щедростью, будем же богами для бедных, подражая любви Божией, ни в чем человек, так не подобен Богу, как в способности творить добро, сказал Григорий Богослов. В Священном Писании отказ в милостыне рассматривается однозначно как грех (см.: Втор. 15: 7–9). А о самой милостыне говорится так: при подаянии ее «не должно скорбеть сердце твое» (Втор. 15: 10). «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Мф. 5: 42).
Надо сказать, что в деле милосердия часто рассудительность губительна, потому что подменяет жизнь мыслью, а поступки – идеями. Но человек – не бесплотное существо, и ему не дано действовать одним лишь умом. Он призван проживать то, что думает. Того, что он еще не пережил, он толком и не знает. Действуя, мы делаем знание частью самих себя, вступая в реальность, стоящую за представлениями. Каждый из нас интуитивно тянется к добру, и уклоняется от зла. Но если мы не постигли на опыте, что значит быть добрым, наша интуиция будет нас то и дело подводить. Грешники иногда очень чутки к фальши и всегда точно знают, каким должно быть праведник. Благодать, эта милосердная любовь, содержит в себе все добродетели, только они прибывают в ней тайно и неявно и наше дело их привести в действие, актуализировать. Не будем забывать радость, которую мы испытываем, делая добро. Благоразумие говорит нам, чего Бог хочет от нас, а чего – нет. Тем самым оно побуждает нас быть четкими к внушениям благодати, учит покоряться воле Божьей, как бы та не проявлялось. Лень бежит от любого риска, благоразумие только от бессмысленного. Мы познаем Бога тем совершеннее, чем больше его благодарим. И через это открываем для себя, что Он – любовь.
Если мы помогаем кому-то, жертвуя своим временем или имуществом, но при этом навязываем себя, делая других чем-то себе обязанными, то находимся в зависимости от своей готовности служить другим, как от вещи. Мы пускаем ее в оборот, чтобы купить ближних, чтобы присвоить их себе, сделав им одолжение. Но так поступать неправильно. Любовь к Богу тогда и начинает в нас проявляться и действовать, когда мы начинаем любить ближнего, как себя.
В евангельском описании Страшного суда (см. Мф. 25:31–46) содержится очень важная истина: оправдание или осуждение совершается по принципу нашего отношения к людям, а именно: были ли мы милостивы к другим. Проявляя участие к людям, мы выстраиваем свое внутреннее отношение к Богу: «так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф. 25: 40).
Наша Школа добровольцев милосердия стремится выработать именно такое понимание дел милосердия.