Доклад на конференции
Матвеев Сергей Ильич, генеральный директор Фонд христианского просвещения и милосердия имени святителя Луки Войно-Ясенецкого
Как вы уже надеюсь, поняли, аскеза есть одухотворяющее проникновение духа в человека во всей его целости, прозрачность тела и души для духовного. В противоположность этому человек может угасить дух (1 Фес.5.19.), имeть плотские мысли и ограничиваться только плотью — плотью вызвавшей пoтoп.
Понятие «сердца» занимает центральное место в религии, в мистике и в поэзии всех народо. В Библии слова о сердце встречаются очень часто. Этот термин совершенно не совпадает с эмоциональным центром психологии. Слово «сердце» по видимому, означает орган всех чувств вообще и религиозного чувства в особенности. Сердцу приписываются самые разнообразные виды деятельности не только чувства, но и сознания: сердце мыслит, сердце есть орган воли, оно принимает решение, из него исходит любовь, наконец в сердце помещается такая интимная скрытая функция сознании, как совесть. Сердцу приписываются самые разнообразные чувства: оно печалится, радуется, веселится, мучается, скорбит, расслабляется. Как будто сердце есть сознание вообще, все то что изучается психологией, и действительно в Библии понятие сердца и понятие души иногда заменяют друг друга, точно так же как понятие духа. Более того по Библии сердце обнимает собой не только явления психической, но и физической жизни — каждое физическое подкрепление пищей — подкрепляет сердце. Человек так же может сделать свое сердце медлительным что бы веровать. (Лк. 24.25.), закрытым, жестоким вплоть до того, что оно будет раздваиваться от сомненний (Иак. 1. 8.) и даже доходить до бесовского распада на многие части ( Mp. 5.9.)
Таким образом Библия приписывает сердцу нее функции чувства и сознания: мышление, решение воли, ощущение, проявление любви, проявления совести, больше того, сердце является центром жизни вообще — физической, духовной и душевной. Но на вопрос не есть ли выражение «сердце» в таком случае как раз то самое, что в психологи хорошо известно как единства сознания, то это не совсем так, сердце означает некоторый скрытый центр, скрытую глубину, недоступную для взора.
Всем известно выражение познай самого себя», но люди не знают своей самости, своего истинного «я» — того, что индусы называют «Атман», а христианство называет сердцем души.
Человек, который действительно захочет заглянуть в свою собственную глубину, непременно должен стать религиозным человеком, он должен испытать религиозное чувство, чувство благоговении, мистического трепета по отношению к самому себе, по отношению к бездонности своего сердца, он должен увидеть в себе бесконечность. Ведь религии есть одновременно признание Божественности Бога и Божественности самого человека. Религия есть нахождение Бога в себе и себя в Боге. Сознание же человека не религиозного ограничено своими собственными строгими пределами и никогда не сможет перешагнуть их. Св. Григорий Нuсский хорошо объясняет тайну человека : «Наша природа (духовная) существует по образу Создателя, она подобна тому, что превышает ее, в непознаваемости самого себя проявляется отпечаток не досягаемого».
Апостол Пётр говорит — о сокровенном сердца человеке (1 Пет. 3.4.), это значит, что в сокровенной глубине сердца находиться человеческое «Я». Сокровенному Богу соответствует сокровенный человек.
Уже после обращения к Богу в новообращенном в первую очередь переориентируются «сознание и свобода», представляющие собою существенные свойства и основные характерные проявления человеческого духа, однако этим не исчерпывается вся личная жизнь человека. Освященным является пока один дух. Следовательно, человек не весь еще освящен, не собран военно, в нём еще имеются разрывы и пустоты, в нем освящена пока одна только точка — которую составляет сознающая и свободная сила, т.е. дух.
Таким образом, результат, которого человек достиг в «обращении» представляет собою по отношению к последующей его жизнедеятельности не более, как «семя» или если угодно «точку опоры».
Далее христианину необходимо позаботиться, что бы дух укрепляемый благодатью Божьей проникал собою всю жизнь человека… т.е должен одухотворить всю природу человека, что бы не было отрывов от духовного центра и образования автономных частей, которые начинают вести самостоятельное существование попадая под влияние зла. « Где сокровище ваше, там и сердце ваше» (Мф.6.21.). Человек определяется содержанием его сердца, предметом его любви. Преп. Серафим называет сердце «алтарем Божиим», местом Его присутствия и органом Его восприятия. В противоположность Декарту поэт Баратынский говорил: люблю, следовательно, существую. Сердце обладает иерархическим первенством в структуре человеческого существа, именно в нем осуществляется жизнь, в нем есть врожденная направленность, как у магнитной стрелки компаса: «Для себя Ты нас создал, Господи, и только в Тебе наше сердце найдет покой». Б. Августин.
По христианскому учению, влияние «духа» на личную жизнь христианина, согласно духовной организации человеческой личности, проявляется и осуществляется при непременном участии сердца. Всякое свободное действие, зарождаясь в сознании и свободе и следовательно в духе, ниспадает в душу с ее силами — но именно последнее и является главным. Это и естественно, раз сердце является центром как физической жизни, так и духовной. Сердце лежит глубже других деятельных сил (т.е. ума и воли) и составляет для них основу. Вот почему именно к сердцу сводиться вся духовная деятельность человека, поскольку оно является исходящим пунктом всей деятельности человеческой личности. Именно через этот центр человек входит в связь со всем существующим, через сердце человек устанавливает интимную связь с Богом и с ближним, которая называется христианской любовью. И нормальный Эрос имеет свою логику: он, по существу любит прекрасное, пленительное, возвышенное, ценное, гармоничное, любит радость, любит «грацию», любит «благодать». Таким образом, можно сказать что центром христианской жизни и ее совершенствования служит нормальное положение «ума» в его отношении к сердцу. Оно определяется сущностью с одной стороны ума, а с другой сердца. Если первый есть — по преимуществу сила созерцательная, а второе обнимает собой наиболее глубокие индивидуальные переживания, то их взаимные отношения естественно должны выражаться контролем постоянным и неослабным — «разума» над «сердцем», так чтобы первый всегда проникал а сферу деятельности второго, сообщал ему должное направление, предохраняя его от мыслей «дурных и злых» направляя к помыслам «добрым». Таким образом внимание христианина должно быть направлено всегда внутрь своего сердца. Это внимание может быть определено как трезвенный надзор ума над мыслями. По своему основному и характерному действию «внимание» называется в аскетике «неуемным оком души». Целью деятельности внимания, руководимого рассудительностью, является «хранение» сердца от дурных мыслей. Такое внутреннее делание в аскетике имеет название подвиг трезвения — т.е. заботливостью постоянным трудом и накапливаемым опытом — приобретаемое «внимание» «ума» к тому, что происходит в сердце т.е. внутренней жизни, — внимание сопровождаемое постоянной бодростью, неослабным напряжением сил, с целью «охранения» сердца от дурных и злых движений для достижения «чистоты сердца» — ибо согласно Евангелию «блаженны чистые сердцем — яко те Бога узрят». Истина есть акт свободы.
Однако для того, что бы воля наша была крепка, недостаточно ее воспитывать и заставлять дисциплинированно, твердо выполнять свои жизненные задачи, надо, что бы сердце наше прониклось таким глубоким. всеобъемлющим желанием достичь определенной цели, что уже ничто не может нас остановить. Святой Серафим Саровский говорит, что святого делает святым, в отличие от погибающего грешника, решимость. Но решимость не в теоретическом знании, что то или другое правильно. Решимость рождается именно из пламенного, страстного порыва сердца. И опять из этого следует, что первое, что надо воспитывать в себе, это сердце, способное отдаваться всецело, раскрыться до конца, давать Божьему свету проникнуть во все уголки, так, что бы не оставалось никакой тени, тем более никакой тьмы. Сердце чистое сотвори во мне Боже, и дух правый обнови во утробе моей, — говорит 50 псалом. И Спаситель говорит, что те у кого сердце чисто, узрят Бога. (Мф.58.). Однако воспитать свое сердце не так просто. Воспитать ум — дело относительно простое, каждый в пределах своих способностей может развить все свои умственные дарования. Ум воспринимает и хранит то, что накладывает на него печать. Сердце в этом смысле более сложный духовный орган. Сложно оно тем, что сердце постоянно отзывается, постоянно как бы меняется, не в том что оно делается неверным первой своей любви, а в том, что каждый раз когда новый опыт входит в сердце оно становиться иным. И поэтому единственная устойчивая сила, которая может держать сердце в гармонии, в полном порядке, это молитва, соединяющая нас с Богом.
Главное препятствие, которое стоит на пути воспитания сердца, это наш страх перед страданием, перед душевной болью, перед духовной трагедией. Мы боимся страдания, и поэтому мы свое сердце суживаем и защищаем. Мы боимся смотреть и видеть, мы боимся слушать и услышать, мы боимся видеть человека в его страдании и слышать крик его души. И поэтому мы закрываемся. И закрываясь, мы делаемся все уже и уже, и делаемся пленниками этой нашей закрытости. Человек, который себя защищает от боли, от страдания, от ужаса и страха того, что над ним может совершить чужая скорбь, чужая болезнь, чужая смерть или в его совокупности, весь ужас земной жизни, такой человек — да останется защищённым и вместе с этим умирает.
Так вот, чтобы воспитать сердце живым, надо перед собой остро поставить вопрос: готов ли я допустить в свое сердце любое страдание?
Но это нам в той или другой мере страшно. И поэтому мы отзываемся двояко. Мы или закрываемся, закрываем глаза и уши, или мы перетолковываем — страдает, да — но кто в этом виноват?
Второй способ, который мы употребляем для того, чтобы страдание не было таким острым, таким разрывающим душу, это его перестройка на гнев. Легче гневаться на неправду земную, легче гневаться на виновников страдания, а порой и на того, кто страдает и требует сочувствия, которого мы не хотим давать. Страдание пассивное состояние, страдать это значит себя отдавать и как говорится в Евангелии, допустить, чтобы над нами душевно другие сделали, что только им захотелось. Гневаться легко, в гневе есть активность, есть мнимая но все же сила. Страдание мы переживаем как бессилие, беззащитность, уязвимость. Гнев мы переживаем большей частью как мужественную реакцию на зло в мире. И этим мы себя лишаем участия в том расположении, в том отношении к миру и к его боли, которую мы находим во Христе.
Если мы хотим быть Христовыми, мы должны научиться допускать страдание каждого человека во все наше сознание, чтобы оно проникало до глубин сердца. И только тогда наше сострадание может стать творческим, наше сострадание может быть активным соучастием в чужом страдании и несением чужого креста.
Вот задача, которая стоит перед каждым из нас. Она начинается в очень малом: просто научиться видеть и слышать то относительное страдание, которое вокруг нас живет и крушит чужие жизни. И осознать, что если вдвоем нести страдание , то оно делиться пополам. И еще: что чужого страдания нет, потому, что мы друг другу не можем быть чужими.